Переводчик: Л.Ш.Смурова / Traductora: L. Sh. Smurova

1-Перечисление бед.

Вторая половина девятнадцатого века была худшим периодом  в истории Китая, так как существовала реальная опасность исчезновения страны. Правда, ещё в 1215 году монголы вторглись в Китай, свергли правящую династию и взяли власть в свои руки; однако, хотя династии Цинь наступил конец, для Китая, как страны, монгольское нашествие привело со временем к ассимиляции монголов и принятии ими китайской культуры и цивилизации. Монголы были кочевниками, не имеющими высокоразвитой культуры; они были отличными воинами и подчинялись приказам одного из величайших в истории военных стратегов – Чингисхана. После смерти своего лидера монголы, осевшие в Китае, приспособились к бесчисленным преимуществам проживания в этой стране, и сами превратились в китайцев.

Европейцы – совсем другое дело.  Они прибыли не как завоеватели или  как представители низшей по уровню культуры: они прибыли торговать, но с помощью  силы (даже хуже: одурманить Китай опиумом) и совсем с иной культурой. Они знали, что Китай был изолированным от остального мира, и не имели намерения ассимилироваться, а относились к нему скорее снисходительно, поскольку владели лучшими, чем у Китая, военными технологиями. Народы, прибывавшие в Китай в течение столетий, удивлялись увиденным чудесам и, в конечном итоге, проникались этими чудесами, ассимилируясь среди местного населения. Китайцы продолжали чувствовать себя лучшим из народов, но теперь с ними вступили в спор англичане, убеждённые в том, что именно они являются лучшей нацией, поддерживая чувство собственного превосходства  превосходством своего оружия.

Китайцы считали иностранцев “варварами”, так же как греки относились к остальным народам и так же, как христиане и мусульмане называют «неверными» остальную часть человечества; чувство превосходства и исключительности преобладает в этих классификациях. Когда начали прибывать европейцы, подобным образом они относились и к китайцам. Лишь постепенно, в течение многих лет, Китай начинает осознавать, что, впервые в своей истории, он столкнулся с ситуацией, что может исчезнуть.

Китайцы недостаточно хорошо знали европейцев, но с японцами и русскими (варварами-соседями) имели общую историю на протяжении нескольких веков. Они видели, что северный сосед, Россия, увеличивал свои территории за счёт продвижения на восток, и уже добрался до  Тихого океана. Некоторые китайцы начали замечать признаки того, что следующим этапом укрупнения России будет юг, так сказать китайская территория. Япония – остров с похожей на китайскую культурой и с правящей династией, также заявляющей о своей принадлежности к богам. Окружённая морями, Япония могла сохранять свою изоляцию на протяжении тысячелетий. Китай отказался от мореплавания в 1400 году, Япония же наоборот  всегда заботилась о навигации. В результате,  в конце девятнадцатого века Япония могла напасть на Китай, не имеющего судов для  своей обороны, не говоря уже о судах, предназначенных для ответного удара.

Внутреннее положение в Китае можно охарактеризовать его разобщённостью: девятнадцатый век изобиловал внутренними беспорядками, некоторые из которых имели сепаратистский уклон. У правящей касты, как это часто бывает в периоды ухудшения ситуации в стране,  также отсутствовало единство, и годы, нас интересующие, были чередой переворотов, регентств, дворцовых интриг, контролируемых женщиной, умеющей маневрировать для удержания власти любой ценой, но не знающей, что делать со своей страной.

Но некоторым китайским чиновникам хватило ума понять, что наличие многих внешних врагов может стать преимуществом, если заставить этих врагов соперничать друг с другом. Эти чиновники отдавали себе отчёт, что Китай не может бороться с варварами (по крайней мере, если они объединятся), но может начать игру дополнительных послаблений для пробуждения ревности среди иностранных держав и стимулирования их к соревнованию, а не содействию их союзу. Китай был очень большим и обладал территориями и богатствами, которые мог инвестировать, а некоторыми и пожертвовать в этой дипломатической игре с иностранными державами в течение нескольких лет, надеясь, что произойдёт одно из двух событий:

1. Китай восстановит свои силы, чтобы суметь противостоять иностранцам.

2. У иностранных держав появятся проблемы в других местах, что отвлечёт их от Китая.

Китаю повезло – реализовались оба варианта. Критическими временами оказались последние 50 лет девятнадцатого века, когда Китай был счастлив уже от того, что выжил и смог единой страной вступить в век двадцатый, в то время как великие державы имели гораздо бóльшие проблемы, связанные с двумя мировыми войнами, они-то дали Китаю еще 50 лет передышки. В настоящее время Китай является сверхдержавой, никому в голову не придёт напасть на него, все стремятся с ним вести бизнес; именно Китай держит у себя в запасниках наибольшее количество долларов; Китай – мировой банк, Китай – мировая фабрика.

Эта статья является данью уважения китайским чиновникам, которые помогли стране  выжить в конце девятнадцатого века.

2-переговорщики в первую опиумную войну

По возвращении в Англию,  капитан Эллиот, представлявший свою страну на переговорах в конце войны, пожаловался премьер-министру Палмерстону, что удалось совсем мало, несмотря на победоносную войну. Палмерстон произнёс  следующие слова, вошедшие в  историю:

«Великобритания не может позволить того, чтобы неразумная практика китайцев стала выше разумной практики остального человечества».

Эллиот не сумел добиться значительных уступок от Китая, оставшегося на своих непримиримых позициях. Англия, представлявшая остальное человечество, имела слишком много соображений насчёт этой страны; ситуацию было необходимо изменить. Китайский император тоже не был доволен своим представителем на переговорах  Цишанем; его заковали в цепи и приговорили к смертной казни, но приговор  заменили на ссылку. Никто из правительств обеих стран не понимал, что происходило. Назначили новых представителей: Циина, маньчжурского аристократа от китайской стороны  и от британской – посла Поттингера. Тактика, используемая китайцами, сводилась к тому, чтобы принимать англичанина, задаривая его подарками и оказывая ему невиданные почести, преувеличивая внимание и любезности к его персоне, и таким образом, затягивая переговоры и запутывая его в незначительных деталях. В качестве символа дружбы послы обменялись фотографиями жен, Циин объявил сына Поттингера своим приёмным сыном,  в его честь был устроен праздничный приём и так далее. Китайцы использовали в качестве  дипломатического оружия доверие и искренность. После месяца любезностей, переговоры находились на примерно той же стадии, как и двое предыдущих, и очень далеко от того, что Англия могла бы потребовать после победы в войне. Тем не менее,  Китай потерял торговую систему, налаженную вокруг Кантона для контроля всех ввозимых иностранных товаров, а англичане получили экстерриториальность.

Китай не противоречил своему традиционному мышлению: на протяжении своей истории претерпев много нападений других стран, в случае, если враг был сильнее в военном отношении, действия применялись в следующей последовательности:

1. Прибыли варвары (так назывался любой иностранец).

2. Пусть они делают то, что  хотят, но в этом будем им мешать.

3. Они успокоятся, получая особые почести, подарки и праздничные приёмы.

4. С течением времени варвары усвоят китайские обычаи.

5. С течением большего промежутка времени бывшие варвары сами станут китайцами.

 Но европейцы не вели себя так, как захватчики Китая на протяжении последних веков, так как изменились и  времена и обстоятельства. Во-первых, на этот раз в Китай прибыли  люди, чьим основным умением было не умение воевать, как например, это было у монголов Чингисхана. Англичане имели свою собственную культуру, которой по праву гордились; к тому же они обладали многими культурными и техническими достижениями, которых  у китайцев  не было. Различий между китайской и европейской расами было значительно больше, чем между монголами и китайцами. И, наверное, самая большая разница была в смене парадигмы: новые захватчики пришли не завоевывать, а торговать, китайцы же не были готовы к торговле. Англичане прибыв, вели себя с китайцами наравне, а китайцы не понимали, почему их тактика, хорошо себя зарекомендовавшая на протяжении тысячелетий, теперь не срабатывала. Они не понимали и того, что европейцы, обладая  оружием, превосходящим китайское, явились в Китай не с целью завоевать страну. Китайцы, главным образом жившие при дворе в Пекине, остававшимся все еще запретным городом  для иностранцев, не имели опыта непосредственного общения с иностранцами и не представляли себе, как надлежит себя вести. Пребывая в невежестве, они предпочитали применять правило, бывшее священным  для китайцев на протяжении веков – китайцы лучше всех народов мира, а китайская культура превосходит все известные культуры мира. И европейцы, победив в военном отношении Китай, тоже думали, что они превосходят китайцев. Соглашение было достигнуто в ходе второго раунда переговоров (между Циином и Поттингером), но основные противоречия  остались неразрешимыми.

3-Вэй Юань (1794-1856).

Этот персонаж был другом Линь Цзэсюя, сумевшего заблокировать торговлю опиумом в Кантоне; оба были последователями учений Конфуция и одними из первых, кто осознал катастрофичность ситуации в Китае, отдавая себе отчёт в том, что изменилась она радикально. Вэй Юань подготовил письменный анализ международной ситуации, в которой оказался Китай, признав, что Китай был слабее, чем иностранные державы как с позиций атаки, так и с позиций заключения мира:

Для атаки варваров:

1. Стимулировать другие страны к нападению на варваров.

2. Китай должен учиться у варваров, чтобы впоследствии их непосредственно контролировать.

Для заключения мира с варварами:

1. Разрешить им торговлю, пусть сами её и контролируют, как  хотят.

2. Следовать условиям договоров 1842 года (после 1-й опиумной войны),  Китай активно участвует в международной торговле.

В свое время главным врагом Китая была Великобритания, и, естественно, возник вопрос о врагах своего врага, которыми были: Россия, Франция, США, Непал, Бирма, Сиам. По прошествии 150 лет, этот анализ может показаться очевидным, но таковым не являлся в то время. Например, в нём косвенным образом была установка строго придерживаться договоров 1842 года, означающая ограничения на процентные платежи. Знаток человеческих душ, Вэй Юань, понимал, что европейцы не остановятся  на достигнутом и будут искать естественный или насильственный повод  для расширения своего контроля над Китаем. Если бы Китай сумел добиться соблюдения всеми подписанных соглашений, то, по крайней мере, он смог бы ограничить иностранные претензии.

Проблема этого персонажа  заключалась в том, что он обогнал своё время;  коллеги- конфуцианцы не понимают его, правительство его игнорирует. Более того, Китай  отказался принять концепцию посольств в Китае, поскольку для Китая отношения с другими странами заключались в подчинении иностранцев императору, имевшему Небесный Мандат. Такой метод всегда срабатывал в этом уголке земли на протяжении нескольких тысяч лет, но теперь он оказался недейственным. Правительство не понимало того, что говорил Вэй Юань, понятия оно не имело и о том, как реализовывать его стратегии, и не размещало свои посольства в другие страны, чтобы попытаться повлиять на иностранные правительства.

У Вэй Юаня была другая гениальная идея: пригласить как можно больше иностранных стран на делёж добычи. Идея на первый взгляд удивляет и кажется самоубийственной, но таковой не является: в реальности Китай не мог противостоять Англии, и при таких обстоятельствах Англия имела возможность делать с Китаем все, что ей заблагорассудится. Однако, если другие западные страны (с военной мощью, не хуже английской) находились бы также в Китае, то при подобной политике однозначно появилась бы конкуренция, силы соперников уравнялись бы, и  вместо одного врага, абсолютно доминирующего, у Китая в доме было бы несколько врагов, но силы их ослабли бы по причине постоянных конфликтов.

Китайцы по конфуцианской традиции с глубоким уважением относятся к старшим по возрасту и рангу. Это касается  родителей, учителей, правителей, чиновников, и императора – ко всем относились с пиететом. Уважение проявляется в соответствии с первым правилом конфуцианства в наклонах головы и изысканности обращения друг к другу. Таким образом, для китайцев не было трудно обращаться к иностранцам подобным образом: улыбающиеся, доброжелательные, с подарками, подобострастные: не считая европейцев лучше себя, китайцы считали необходимостью  выказывать дружелюбие к ним, а в дружелюбии заключалась первая линия обороны против попыток европейского доминирования.

3-Домашние бунты и страх перед территориальными приобретениями иностранцев.

Когда были подписаны соглашения Циин-Поттингер, Китай надеялся, что произойдёт всё то же самое, как и во времена варварских нашествий: постепенно смягчаясь, варвары привыкнут  к китайским обычаям и, в конечном итоге, превратятся в обычных китайцев. Присутствие варваров в Китае было вызовом самой сущности страны, поэтому  требовалось их ассимилировать среди китайцев. Между тем, варвары думали иначе: “пойдём дальше”. Это вынужденное совместное проживание,  ожидания от которого очень сильно отличались друг от друга, напоминает ожидания после вступления в брак: он надеется, что она всегда будет такой же красивой, она же надеется, что он постепенно избавится от своих вредных привычек.

Пока китайцы учились сосуществовать с иностранцами, страну охватили бунты, главным образом среди мусульманских жителей на западе Китая, а также псевдо-христианские восстания, самым значительным среди которых оказалось Тайпиньское. Этот период истории (1850-1870 годы) был катастрофой для населения: по подсчётам,  китайское население в 1850 году составляло  410 миллионов человек, а 1873 году – лишь 350 миллионов. Во время этого хаоса разгорелась 2-ая опиумная война, и, наконец, европейцы полностью подчинили себе Китай. Возникла острая необходимость снова сесть за стол переговоров и попытаться извлечь максимальную выгоду для страны в противостоянии требованиям европейцев. Именно в этот период на исторической сцене появляется Россия, имеющая по географическим причинам более длительные отношения с Китаем. Россия была единственной страной, которая имела в  Пекине полномочную церковную миссию и  официально находилась в хороших отношениях с Китаем. Россия галантно предлагает свою помощь в качестве посредника в конфликте. Русский посланник граф Николай Игнатьев убедил китайцев в том, что только он сумеет уговорить европейцев уступить китайской стороне то, что больше всего их волновало, и чтобы европейцы незамедлительно покинули Пекин. Не имея достаточных аргументов, китайцы соглашаются с графом. Игнатьев тут же встречается с европейцами и рисует им мрачную картину: приближается зима,  замерзнет река Бейджинь, являющаяся дорогой в Пекин и обратно, и европейцы окажутся в многомесячном окружении врагов, без шанса на подкрепление. Он сам показал на картах путь до Пекина, и европейцы подумали, что лучше будет ретироваться, поручив Игнатьеву соблюдение Китаем условий соглашений.

И так, не участвуя в войне и без единого выстрела, Россия получила в качестве оплаты за свои услуги кусочек китайской территории в Восточной Маньчжурии вдоль побережья Тихого океана. Этот кусочек (который не был настолько мал – 900,000 км2), послужил России: здесь был выстроен порт Владивосток, который до сих пор остаётся самым южным российским портом на Тихом океане.

Как я уже сказал выше,  замечательные люди есть повсюду в мире,  на этот раз Россия получила львиную долю без малейших усилий, только благодаря своему послу. Китай потерял часть территории, принеся её в жертву, и эта жертва была не последней, а одной из многих, принесённых страной  для осуществления рывка вперёд.

4-Князь Гун.

Мы уже упоминали об этом персонаже в связи с императрицей Цыси. Императрица и он объединили свои усилия в осуществлении государственного переворота, и ему было поручено собрать коалиционную армию и подавить Тайпиньское восстание. Гун был маньчжурским князем, умным и правильно оценивающим ситуацию. Возможно, если бы его сын стал императором вместо ребёнка, впоследствии ставшим императором Гуансюем, Китай избежал бы многих проблем. Но так не произошло, поскольку Гун решил подчиниться императрице. Тем не менее, он опубликовал известный меморандум, посланный императору, в котором он высказал свое мнение о том, что происходило в Китае:

1. Прибывающие в Китай иностранцы сильны.

2. Раздражать их и продолжать вооруженную борьбу с ними будет катастрофой  для Китая.

3. Если Китай не извлечёт уроков из этой трагедии и не подготовится, то мы (Гун и наше поколение) оставим детям в наследство бесчисленные беды.

4. Поэтому крайне важно поддерживать мирные и хорошие отношения с варварами до тех пор, пока не изменятся обстоятельства.

Тот же Гун проанализировал опасности, угрожающие Китаю:

1. Восстания, подобные Тайпиньскому, являются серьёзной проблемой для страны.

2.  Россия: великий по размерам сосед хочет больше территорий и ему неважно, где их можно приобрести.

3.  Англия: хочет торговать (при необходимости с помощью силы), но без территориальных угроз.

Важность и очерёдность решения проблем соответствуют нумерации списка. Парадоксально, но хотя Англия была воплощением иностранного вторжения, она представляла собой меньшую угрозу для страны. Необходимы были рассудок и хладнокровие, чтобы сдерживать гнев по отношению к Англии, возглавляющей  нашествия варваров  и тем временем копить силы для решения более серьёзных проблем в  стране. Он предложил создать что-то подобное Министерству Иностранных Дел, получившее помпезное название Управления Делами Всех Наций – неоднозначный титул. Создавалось впечатление, что через это министерство Китай стремился диктовать правила поведения другим странам мира, сам же по-прежнему сопротивлялся переменам.

5-Ли Хун-чжан

Главный переговорщик китайцев в эти роковые годы был Ли Хун-чжан, последователь учений Конфуция и мандарин 1-го класса в соответствии с созданной императором шкале рангов. Он был известной личностью, все относились  с уважением к человеку с вышитой на костюме эмблемой мандарина   1-го класса. Ему выпала неблагодарная роль вести переговоры от имени императора с иностранными представителями, и именно ему пришлось «таскать каштаны из огня» в самые сложные моменты.

Ли Хун-чжан  был амбициозным высокообразованным человеком  с   великолепным самообладанием: его лицо оставалось бесстрастным и непроницаемым перед  рассмотрением условий договора, хотя он осознавал всю серьёзность проблем в стране. Он сделал все возможное для успокоения иностранцев, в то время как приверженцы жесткой (и глупой) линии поведения настаивали на прямой контрадикции варварам, вероятно, думая, что масштабное сопротивление миллионов китайцев положит конец вторжениям и не принимали в расчёт возможные миллионные потери среди населения.

Ли Хун-чжан  в 1860 году был администратором в провинции Цзянсу на восточном побережье, к северу от Шанхая. Крупные города были взяты в осаду тайпинами. Князь Гун поручил Ли Хун-чжану  вступить в союз с иностранцами, чтобы покончить с восставшими. Восстание представляло опасность не только для императора, но и для  иностранного бизнеса. Звезда Ли Хун-чжана взошла в 1864 году, когда он подавил восстание, и его уполномочили участвовать в переговорах.

Привыкший учиться, он проанализировал ситуацию и увидел, какие варианты существовали для страны, находящейся под гнётом мощных держав:

1. Учиться у сильных, уподобиться им, чтобы захватчики, уважая силу, оставили их в покое.

2. Настаивать на наличии собственной культуры и попытаться завоевать уважение даже при сложившихся обстоятельствах.

Ли Хун-чжану было известно о больших переменах, начатых в Японии императором Мэйдзи, но он знал и географию и понимал, что такие изменения по всей стране могли реализоваться по причине небольших размеров Японии по сравнению с Китаем. Кроме того, изначально условия в Японии были более благоприятными: она не пострадала ни от варварских нашествий, ни от навязанной силой торговли опиумом. Чтобы свершить необходимые перемены в Китае, подобные Реставрации Мэйдзи, начать (или по крайней мере научиться с ними сосуществовать)надо было прежде всего с «тушения пожаров», не решая все насущные, но на данный момент не такие важные  проблемы . Он продвигался с юга на север на протяжении многих лет, всегда туша пожары: утихомиривая французов во время антихристианского восстания, решая возникшие с Вьетнамом приграничные проблемы, на северо-западе подавляя мусульманские восстания, к которым добавилось и тайпиньское, имея дело с японцами после войны, и так далее.

Ли Хун-чжан с достоинством носил звание мандарина, на всех известных его фотографиях изображён  человек, прямо смотрящий в камеру, внимательно рассматривающий всё, что находится перед ним и не раскрывающий  своих эмоций. Дипломатия осуществляется на основе тонкостей и неуловимых знаках того, что можно и что нельзя делать. И характер, и воспитание Ли Хун-чжана отвечали требованиям, предъявляемым к дипломатам; он говорил двусмысленно, очень вежливо, не обнаруживая своих намерений и не реагируя на то, что видел или слышал. Он был убежден в превосходстве Китая и считал, что нынешние проблемы были преходящими и преодолимыми;  150 лет спустя действительность подтвердила правильность его мысли.

Ли Хун-чжан был одним из чиновников, которые прекрасно осознавали сложившуюся ситуацию и критиковали  мечтателей, верящих  в сказку возрождения страны. Эти мечтатели льстили тщеславию императора, и одурманенные опиумом, упивались китайским величием, не сомневаясь в нём, но не понимали слабых сторон Китая. Он думал о необходимости гармонии с варварами, поскольку они добились значительного прогресса, и если Китай по-прежнему будет вести себя как раньше, закончится всё гораздо хуже, чем было раньше (простите за явное противоречие). Его мысли были аналогичны мыслям Вэй Юаня –  о будущем страны.

Ли Хун-чжан  вместе с князем Гуном и другими критически настроенными интеллектуалами предложил укрепление страны изнутри, заявив, что главной проблемой было превосходящее по мощи оружие европейцев, что было в принципе правдой, но  не полной. Императору дело  постарались представить таким образом, чтобы его не обидеть и не вызвать дискуссию по  неоспоримым вопросам, таким как: Небесный Мандат, китайские традиции, ортодоксальная интерпретация Конфуция, и тому подобным. Они предложили наладить связи с иностранными экспертами, пригласить их в Китай для обучения новейшим технологиям,  иностранным языкам и открытия школ с преподаванием европейских знаний. Все предложения были написаны высокопарным слогом и, безусловно, в предложениях упоминалось о превосходстве Китая, с намерением успокоить консерваторов – цитировался китайский философ Мэн-Цзы:

“Я слышал, что варвары приходят и учатся у Китая, но никак не наоборот”.

Хотя Мэн-Цзы жил 2000 лет назад, его слова принимались за доказательство  того, что Китай не нуждался ни в чём со стороны. Другое опровержение реформаторского движения было получено от Во-Рена, советника конфуцианской академии Хенлина, который однажды раз и навсегда сказал, что “основы империи находятся в сердцах людей, а не в их умениях”. Это высказывание можно считать двусмысленным,  ведь то же самое может означать “нам не нужно ничего от иностранцев”,  “наш народ сильный и сможет преодолеть нынешние трудности”. Суть первой интерпретации – гордость, второй  – мудрость, отражающая знание китайского народа, и мы убеждаемся спустя 150 лет в его правоте. Однако в то время советник использовал данное высказывание как аргумент против реформистов.

В 1870 году в Тяньцзине произошел инцидент. Этот город  дал название восстанию,  охватившему Китай  на более, чем 10 лет. Лидер восстания находился под влиянием христианских учений и объявил себя братом Иисуса Христа. В итоге он явился причиной смерти миллионов людей, а китайцы предельно устали от христианства. Чтобы успокоить население, в Китай после опиумных войн были посланы христианские миссионеры, «сыпавшие соль на раны» антихристианских настроений народа. В городе Тяньцзине отношения между небольшой местной христианской общиной и местным населением были не очень хорошими. Кто-то пустил слух, что миссионеры похищали китайских детей, и возник бунт,  в результате которого погиб французский консул, два чиновника, десять монахинь, два священника, а также три русских купца, оказавшихся в то время в городе, но не пропагандировавшие христианство. Франция потребовала сатисфакции, требуя казни трех высокопоставленных китайских чиновников, и для оказания давления на Китай, привела в порт свой флот. На переговоры направили Ли Хун-чжана, которому пришлось немало потрудиться, чтобы убедить французов не расстреливать китайских чиновников, а предоставить Китаю возможность компенсировать нанесённый Франции ущерб. Консерваторы оказались недовольными, потому что представитель Китая уронил честь страны, и тому подобное, и китайско-христианские отношения ещё более ухудшились.

Укрепление страны было сфокусировано на улучшении военного потенциала Китая; создавались оружейные запасы, строились машиностроительные заводы и верфи. Недавно выстроенный немногочисленный флот был потоплен французами в 1884 году. Но семя военно-морских знаний было заронено в Китай, и страна снова и снова делает попытки победить, но каждый раз терпит поражения от иностранцев, и всем становится ясно, что Китаю  есть  чему поучиться у Запада. Однако такие проекты требуют организации людей, логистики, материалов, знаний и капитала в огромных количествах,  Китай ничего из перечисленного не имел, и ему не хватало опыта. Например, он не имел класса предпринимателей, а правительство понятия не имело, как управлять этими работами. Росло количество проблем, связанных с коррупцией и кумовством. Коммерческие предприятия очень быстро появлялись, но несколько лет спустя уже прогорали.

В 1901 году в конце своей жизни Ли Хун-чжан направил письмо к императрице, в котором он печально признал, что “… я бы обрадовался, если бы Китай одержал триумфальную победу в  войне … но я должен признать печальный факт, что Китай не готов к победе, потому что наши войска не в состоянии начать такую войну … “

6-Анализ.

Проблемы сами собой не решаются,  первый шаг в решении любой проблемы – понять её. При наличии хаоса в Китае различные должностные лица, принимающие участие в дипломатических отношениях в те годы, проанализировали ситуацию в стране, и пришли к следующим выводам:

Внешние угрозы:

1. Со стороны Европы: её интерес сводился к финансовым выгодам, получаемым в основном от торговли опиумом.

2. Со стороны России: территориальные претензии и стремление получить новые сферы влияния.

3. Со стороны Японии: новые территории, новые сферы влияния, превосходство в Азии, и по возможности – падение династии Цин.

Между Японией и Россией мог разгореться конфликт, яблоком раздора между двумя державами стали бы Корея и Маньчжурия.

Духовная угроза:

1. Эгоцентризму Китая приходит конец.

  После выявления внешних угроз необходимо было выяснить ситуацию в каждой заинтересованной в Китае стране, чтобы предвидеть их линию поведения.

Анализ проблем:

1. Необходимо сравнить, насколько это возможно, жизнь и культуру Китая с европейским аналогами для лучшего понимания того, что происходило.

2. Европейцы жили далеко и не были заинтересованы ни в подрыве режима, ни в китайских территориях, за исключением острова Гонконг.

3.Русские находились на севере, и им могло потребоваться несколько лет для продвижения к Тихому океану через территории, не принадлежавшие Китаю. Даже рассматривая наихудший вариант, они не были заинтересованы в подрыве режима и, при необходимости, могут быть удовлетворены территориальные приобретениями в Маньчжурии, на северо-востоке Китая.

4. Япония находилась ближе, но с водными границами между странами. Не существовало непосредственной угрозы против китайского режима правления, скорее, больший интерес для неё представляла Корея. Могла проявить агрессию против китайского режима правления.

Возможные меры против иностранцев:

1. Предоставить им возможность заниматься своими делами.

2. Осознать, что в трудные времена нужно чем-то жертвовать; Китай, будучи огромной страной, мог себе позволить такую роскошь. Пешками, которых можно отдать, вполне могли стать Маньчжурия (далеко на севере, малонаселенная) и Корея (являющаяся не частью Китая, а лишь её вассалом). Любая из них может взять на  себя роль буфера и сдержать иностранцев, пока Китай не передохнёт и не наберётся сил.

3. Побудить иностранные державы к соперничеству (а лучше разжечь костёр формальной борьбы) друг с другом за благосклонность Китая. Естественными соперниками были Россия и Япония в вопросе о Маньчжурии и Корее.

Внутренние проблемы:

1. Невежество императорского двора и населения  в целом: непонимание происходящего.

2. Консерваторы в правительстве выступают против любых изменений и не могут забыть о былой славе. Эти должностные лица не будут предпринимать никаких конкретных действий для решения проблем и воспользуются любым промахом, добавив интриги, чтобы выступить перед императором против тех, кто посмеет предпринять конкретные действия.

3. Отсутствие конкретных методов противодействия иностранцам. В частности – отсутствие военной мощи.

4. Раскол правящей элиты в борьбе за власть.

Китайская ситуация напоминает анекдот: президенты Мексики, США, Кубы и Венесуэлы получили аудиенцию у Бога и просят его им помочь в решении возникших проблем. По очереди представляются Обама, Рауль Кастро и Уго Чавес; Бог выслушивает каждого с нарастающим чувством опасения, ругает их, говорит, что нужно сделать, и каждому оказывает помощь. Наконец, наступила очередь Фелипе Кальдерона, который рассказал Творцу о страданиях Мексики. Бог его выслушал и заплакал.

Благородные люди встречаются везде, но они являются простыми индивидуумами; благородные классы людей встречаются не везде. В Китае образованный класс мандаринов понимал, что страна находилась в крайне слабом состоянии, и ни в коем случае нельзя было допустить прямое противостояние иностранным державам. Главное здесь в том, что мандарины, как класс, понимали проблемы Китая и предпринимали совместные действия для их решения. Несмотря на большие разногласия между ними, поскольку некоторые входили в  круг лиц, приближённых к императрице, другие придерживались консервативной точки зрения, третьи высказывались в пользу проведения реформ, всё же выстояла группа, сумевшая выявить проблемы и предпринять соответствующие меры  для их решения.

Самое примечательным является то, что эти должностные лица не разобщились, не продались и ни предали страну. Как китайцы могли развлекать английских послов, также и английские послы могли подкупать китайцев для достижения своих целей, и случаев подкупа было немало. Но в разгар возникших в стране проблем, нашлась группа людей, оставшихся верными своему роду и своей стране, продолжающих чувствовать себя китайцами, защищавшими свои традиции и не допустившими крах страны.

Основной используемый ресурс – конкуренция иностранцев  друг с другом. Мандаринам хватило разума увидеть неготовность Китая противостоять одновременной атаке  нескольких стран. Они решили, что вместо этого можно заставить иностранцев воевать друг с другом. Эти чиновники поняли, что жадность является одним из важнейших стимулов человеческой натуры, и в высшей степени маловероятно, что два агрессора, воюющих против слабой страны, полюбовно договорятся между собой о дележе лакомого куска.  То есть  агрессоров надо просто подтолкнуть к борьбе друг с другом, и они оставят слабую страну в покое. В таком случае размер их приобретений существенно уменьшится, а не увеличится как в случае их сотрудничества.

Речь идёт о психологии, знании собственной страны и понимании иностранных агрессоров. Не имея удачного опыта  общения с внешним миром  ( попыток было немного, но все потерпели фиаско), Китай потерял часть территорий, развлекал агрессоров, и так вступил в год 1914, когда первая мировая война расшевелила закоснелые, как у рептилий, мозги ведущих мировых лидеров и подтолкнула их к другим сценариям ; “рептилии” используется здесь в том смысле, который этому слову придал американский ученый Карл Саган.

7-Япония и Россия.

Самые крупные и опасные страны для Китая были Япония и Россия. Они находились по соседству, обладали военной мощью, следовательно, представляли собой угрозу для Китая. Россия увеличивала свои территории за счёт продвижения  на Восток со времён Ивана Грозного (XVI век) и в годы, о которых идёт повествование, достигла берегов Тихого океана. Япония жила на протяжении веков изолированно, поскольку находилась на архипелаге. Как и в случае с Китаем, в Японии были: хорошая расовая однородность; почитание императора, объявившего себя потомком богов; почитание предков и представление о своей исключительности. Японцы не позволяли иностранцам перемещаться по своей территории и находиться в стране, пока американцы не навязали им  в 1854 году политику открытости. Однако, «открыв» страну, японцы яростно бросились навстречу неизвестному миру, пытаясь привнести в страну всё, что могло бы сослужить им их хорошую службу. Их исключительность оказалась более прагматичной, чем у китайцев. Японцам повезло с императором Мэйдзи, поощряющим перемены и изучение достижений европейцев, и давшим стране конституцию. Япония по площади была гораздо меньше Китая, с меньшим по численности населением и, следовательно, имела меньше возможностей налаживать связи с европейцами. Естественно, всё это было принято во внимание перед началом периода реформ.

Отношения с Китаем никогда не были  лёгкими, потому как обе страны требовали друг от друга признания своей второсортности, и в итоге зашли в тупик. В 1879 году Япония проанализировала, что острова Рюкю – архипелаг, который простирался от южной оконечности Японии (на то время) до Тайваня, находился гораздо ближе к Японии, чем к Китаю. Япония присоединила к себе эти острова. Китай ничего не мог сделать, потому что на протяжении столетий был страной континентальной, тогда как Япония всегда располагалась на архипелаге;  Китай пренебрегал навигацией, Япония же всегда была  вынуждена о ней думать. Часть западных технологий применяла в строительстве военных кораблей, и к 1879 году Япония обладала лучшим флотом среди азиатских стран. Решение об аннексии островов Рюкю было логическим следствием этого незначительного геополитического анализа.

Япония, понимая, что европейцы делили между собой Китай, тоже хотела принять участие в дележе, и предлогом для её участия послужила Корея, полуостров между  Китаем и Японией. Корея являлась вассальной территорией Китая. Корея для  Японии была интересна с точки зрения расширения территорий, а для Китая Корея была страной, которая могла бы служить в качестве щита, так как имела достаточные территории. Обе страны соревновались в дворцовых интригах в Сеуле, а открытые военные действия были всего лишь вопросом времени.

Китай не имел возможности защитить Корею в военном отношении, так как сам себя не мог защитить должным образом.  Ли Хун-чжан полагал, что хорошим выходом  будет приглашение иностранцев (кроме англичан) для ведения бизнеса в Китае, и то же самое можно сделать и в Корее. Он предлагает пригласить Соединенные Штаты для уравновешивания японского присутствия. Американцы, никогда не пытавшиеся найти повод  для того, чтобы совать свой нос в дела других стран, начали бизнес с Кореей, что  в конечном итоге и явилось одним из факторов потери Китаем более 1’000, 000 км2 в Маньчжурии. Эти земли попали в руки русских и японцев. У Ли Хун-чжана не было хрустального шара для предсказания будущего, но у него были глаза для рассматривания карт и здравый смысл для анализа происходящего.

Наконец, в 1894 году разразилась война между Японией и Китаем. Япония была к ней подготовлена, а Китай продолжал вести дебаты о превосходстве китайской культуры  и для поддержания своего величия, выручил деньги от продажи кораблей и направил их на восстановление Летнего Дворца. Китай находился в унизительном положении. Человеком для «вытаскивания каштанов из огня» оказался Ли Хун-чжан, ему было поручено  минимизировать потери. Ему это не удаётся, так как условия Симоносекского договора обременительны для Китая: Тайвань получает Япония, Корея перестаёт быть придатком Китая и обретает независимость (подобную независимость хотели США для стран Латинской Америки в девятнадцатом веке), Китаю надлежит Японии выплатить контрибуцию, Китай отказывается от всех территориальных претензий на острова Рюкю и отдаёт полуостров Лиадун (к западу от Кореи) Японии. Ли Хун-чжан не смог за столом переговоров вернуть стране всё проигранное военными, но, возвратясь в Китай, заинтриговал Германию, Францию и Россию тем, что попытался убедить их оказать давление на Японию и забрать себе часть новых японских территорий.  Как любая империалистическая страна или колонизатор полагает, что имеет право на постыдную монополию, эти три страны поскандалили с Японией, оказали на неё давление через дипломатические каналы,  и китайцы получили обратно полуостров Лиадун.

Несколько лет спустя, в 1900 году разразилась война Боксеров, спровоцировавшая очередную реакцию Запада.  Китай вновь побеждён, унижен и понёс всевозможные материальные потери. Правительство акцентировало своё внимание на проблемах внутри страны (как при действующей мексиканской демократии: борьба за власть, а не борьба за улучшение положения в стране) и позволил важным вопросам плыть по течению. Перспективы были следующими:  Запад вновь и вновь возвращается к теме Китая, пока постепенно остаются только воспоминания о былой его славе. Угрозы от Японии и России на северо-западе страны увеличиваются: уже с орбиты Китая сошла Корея, а Россия захватила часть Маньчжурии. Будущее становилось всё яснее: Япония и Россия продолжают требовать всё новые территории, открыто противостоять этому Китай не мог. Осталось лишь уповать на чудо. Китаю, как стране, казалось, было уготовано судьбой, исчезнуть с лица земли.

Но произошло два чуда. У европейцев хватало своих проблем, и в конечном итоге, в 1914 году они оказались втянутыми в войну, стоившей им миллионы жизней. К счастью для Китая, к этой войне он не имел никакого отношения, и его оставили в покое, предоставив ему возможность борьбы по собственному сценарию.

Вторым чудом было человеческое упрямство. Китай не мог противостоять ни Японии, ни  России, ни вместе, ни по отдельности; если бы речь шла о власти, рано или поздно Китай  официально расстался бы и с Маньчжурией и с Кореей. Для этого бы понадобилось предварительные договорённости:  достижение соглашения между Японией и Россией,  иначе две силы столкнулись бы в соперничестве друг с другом вместо того, чтобы объединить усилия и напасть на слабый Китай. Проблема в том, что человеческая жадность не имеет границ, а когда речь идёт о жадности группы людей, то дело приобретает ещё более худший оборот. Как Япония, так и Россия претендовали на Корею и Маньчжурию. Дошло до абсурда: Россия, обладающая примерно 20% мировых запасов лесов, попала в коммерческую авантюру по покупке…. древесины в Корее. Разумным  (для негодяев) было бы определиться, как разделить пирог: проинформировать Китай о том, чтобы больше не беспокоился по поводу своей той или иной географической части, пригласить европейцев или США со своими ложками и попытаться оказать давление на Японию и Россию, вынужденным  в этом случае выступить бы единым фронтом.

Но этого не произошло, главным образом, по вине России. Япония стремилась  к диалогу с Россией, но Россией правил Николай II, человек, свято веривший в самодержавие и власть царей, держащих ответ только перед Богом. Если бы это касалось вопроса личной веры, не было бы никаких проблем, но, к несчастью для России, царь позволил  авантюристам, подобным Безобразову отправиться на поиски древесины в Корею, находящейся не так далеко от Сибири. Царь обратился к своему лучшему министру Витте, отказался вести переговоры с японцами, был счастлив, увидев на карте, что его страна была намного больше, чем  Япония и сделал вывод, что «маленькая победоносная война на востоке” была тем, что стране необходимо для единения. Он забыл о том, что война в нескольких километрах от своих баз сильно отличается от войны на расстоянии 10.000 километров; он забыл и о том, что строительство Транссибирской Магистрали не  завершилось, а она была единственной дорогой на востоке; он не учёл того, что японский флот был более современным, чем русский, а большая часть русского флота стояла  в Санкт-Петербурге, и добраться до страны военных действий можно было, только обогнув Европу, Африку и Азию; он ввязался в абсурдную войну  1904 года и потерпел позорное поражение. Япония в той войне не выиграла много, потому что  США посадили участников войны на скамью обвиняемых и отвергли японские претензии. Если Вы хотите узнать подробности этой истории, приглашаю Вас  прочесть мою статью «Как проиграть войну на мирной конференции».

Таким образом, враги Китая, воюя между собой, предоставили ему несколько лет передышки. Ли Хун-чжан уже не был жив к тому времени, но он до этого посеять семя раздора, и враги Китая вступили в схватку вместо того, чтобы напасть на Китай. Николай II продолжал делать одолжения Китаю, так как его слепая привязанность к автократии привела к революции 1905 года. Он допустил постоянное ослабление страны, полагаясь на ультраконсервативную ветвь в правительстве, и отказывался признать тот факт, что мир движется в сторону конституционной системы. Он ввязал страну в первую мировую войну (после обмена любезными телеграммами  со своим двоюродным братом Кайзером Вильгельмом II), проиграл её, потерял престол, был застрелен, а Россия ещё   многие годы провела в революциях, которые мешали ей вспомнить о тех славных временах, когда она хотела господства над Маньчжурией.

Если есть кто-то, кто причинил наибольший ущерб собственному народу, то это именно Николай II, почетное второе место принадлежит Антонио Лопес де Санта-Анна. Николай  был скромным человеком, любящим семьянином, и впоследствии был канонизирован православной церковью, но  правителем он был никчёмным. Ему бы следовало поставить памятник в Китае, как иноземцу, оказавшему невероятную помощь стране.

Итак, мы видим, что и Россия, и Китай пережили страшные времена в первые 10 лет ХХ века, с той разницей, что в одном случае ситуация стала катастрофической из-за глупости правителя, а в другом случае страна выжила и укрепилась, несмотря на правителей. В Китае существовал класс образованных мандаринов, последователей учений Конфуция – группа умных людей, сумевших дать оценку реальности, увидеть опасность и альтернативы для Китая;  они поставили на первое место интересы своей страны и нашли в себе мужество опубликовать свои идеи и предложить меры, хотя и знали, что консерваторы и  императорское окружение будут им противостоять. Почему в Китае такие люди нашлись, а в России нет [1]? Я думаю, что это было связано с конфуцианскими традициями, пронизавшими культуру и жизнь китайцев на протяжении двух тысячелетий. Но это будет темой уже следующей статьи.

[1] Если Вы – житель Мексики, спросите себя, почему в нашей стране нет таких людей.