Переводчик: Л.Ш.Смурова / Traductora: L. Sh. Smurova

1-Китай в 1912 году.

Лучшее сравнение – огромное здание, которое трещит по всем швам:

Страна разбита на части, оккупированные иностранными государствами.

На неё наложено обязательство торговли опиумом, импортируемым европейцами.

Жертвы, понесённые страной в результате  неравноправных договоров с европейскими государствами и США.

Управление страной осуществляли  императоры-марионетки и экстравагантная интриганка Цыси.

Правительство не в состоянии остановить европейцев и позаботиться о своем народе.

Коррупция процветает на всех административных должностях.

Народ прозябает в нищете, знать проживает в роскоши.

Из-за слабого  правительства центра, каждый местный правитель из провинции – наместник, не бывающий в столице и нацеленный только на получение денег.

Ситуация не удовлетворяла никого, повсюду возникали многочисленные антиправительственные восстания.

Одно из таких восстаний в итоге увенчалось успехом. В 1911 году императорская монархия пала, и была провозглашена республика.

2-социальные группы в 1912 году

Китай в течение многих столетий находился под властью императора, имеющего небесный мандат – очень широкое понятие о божественном предназначении императора, китайская версия, подхваченная позже европейскими монархами, последним из которых был царь Николай II.  Китай имел древнюю историю, династии приходили к власти, оставались у власти и спустя несколько лет или веков, теряли эту власть. Народ интерпретировал эти исторические циклы по-своему: павшая династия теряла небесный мандат, и его потеря предсказывалась по очевидным признакам: в случае наводнений, засухи, эпидемий и иных сокрушительных для населения проблем,    выводы напрашивались сами собой – небо переставало относиться к императору благосклонно. Изменения в стране не происходят ни спонтанно, ни поочерёдно и, чем больше страна, тем медленнее происходят изменения. В Китае чёрная полоса началась в девятнадцатом веке с вторжения варваров, и других бедствий, таких как: восстание Тайпинь, поглотившее в 1860 году  десятки миллионов жизней; разрушительная война с Японией в 1895 году. Эти события считались предзнаменованием того, что дела в Китае пошли из рук вон плохо, и династии Цин пришёл конец.

Дворянство было одной из основных социальных групп. На протяжении веков  жизнь дворянства посвящалась похвалам императора с одной стороны и наслаждению жизнью с другой. Богатство заключало в себе земельные владения, рассматриваемые  в качестве маленькой шкатулки (или большой), откуда можно было достать деньги для поддержания привычного образа жизни, а крестьяне были вынуждены  работать на грани выживания. Работа  была не для дворянства, их целью было получение удовольствия от жизни. Все привилегированные группы пытаются сохранить статус-кво, и дворянство это делало через альянсы между собой, что с годами привело их к убеждению, что они были благородными, просто потому, что так должно быть, а народ (торговцы и крестьяне) принадлежал к другому уровню, и его роль сводилась лишь к  подчинению. Трудности, которые мы описали, привели к сомнительности альянсов между дворянами, поскольку статус-кво потерял  ясность, удобство и перестал защищать; симптом распада дворянства  – потеря чувства классовой солидарности, позволявшей  на протяжении веков оставаться на вершине социальной пирамиды.

В Китае, например, появились иностранные товары, а такой китайский товар, как шёлк, проигрывал конкуренцию с  японским шёлком, поскольку Япония производила шёлк лучшего качества. Аграрный и феодальный Китай столкнулся  с индустриализацией, уже достигшей больших успехов в Европе. В Китае стали понимать необходимость импорта технологий, знаний и распределения имеющегося капитала. В 1880 году Китай был аграрной страной, и лишь земля имела экономическую ценность; для индустриализации были необходимы другие ценности, в основном деньги. Иностранцы понимали, что Китай был неисчерпаемым поставщиком дешевой рабочей силы и приступили к строительству заводов в северо-восточных портах, главным образом, в  Шанхае. У китайцев не было ни знаний, ни денег, чтобы соперничать в промышленной области. Все эти события привели к тому, что дворяне дали новую оценку старым альянсам с другими дворянами, и стали искать новые формы выживания своего привилегированного класса.

С другой стороны, значительно снизилась роль императора; в действительности правил не он, а Цыси, женщина, которая не дожила совсем немного и не застала время падения династии; после последнего императора страной управляли регенты от имени 12-летнего ребенка. Всякий раз, когда исчезает власть в стране, наступает время борьбы за власть и анархия; центральная власть  всегда находит способ сдержать конфликты между группами и отдельными лицами. Например,  территория Новой Испании после  падения наместничества, в конечном итоге, разделилась на 5 или 6 стран; или ещё один пример – после исчезновения такой страны, как СССР стало отчётливо ясно, что народы Центральной Азии –  Узбекистана и Таджикистана, никогда не были русскими. Исчезновение или ослабление центральной власти всегда интерпретируются населением как сигнал к началу борьбы, отказу от старых горестных лет жизни, или просто как вызов старым альянсам. Так прекратила свое существование классовая солидарность среди дворян, и каждый из них начал выживать поодиночке.

В остальной части страны сформировалась трехсторонняя оппозиция, по словам Вольфрама Эберхарда: «состоящая из среднего класса, пролетариата и крестьянства». Немногим китайцам удалось примкнуть к одной из двух альтернатив, имеющихся  в стране – быть дворянином или крестьянином, остальные китайцы начали карьеру в качестве торговцев или банковских работников низового звена. Они посылали своих детей учиться за границу, а через них узнавали о том, что происходило в других странах. Студенты возвращались с опытом проживания за пределами Родины, с  полученными научно-техническими знаниями, ознакомившись с социальными теориями; так  марксизм начал своё путешествие по Китаю. Также в эту группу можно включить студентов национальных университетов, не имеющих преимуществ обучения за рубежом, но имеющих не меньшее количество идей. Независимо от поддерживаемой китайцами социальной теории,  реалии страны открыто взывали к несогласию, а при  наличии предпосылок к восстанию, марксизм предоставляет ответы на все вопросы. В этой социальной группе банкиры страдали больше всех:  от неудобства ощущать себя  богатыми перед лицом бедных китайцев и от осознания своей чрезвычайной бедности перед лицом европейских банков и, следовательно, от несостоятельности профинансировать крупные промышленные проекты, в которых нуждалась страна; их обиду не нужно рассматривать с идеологической точки зрения.

Численность пролетариата была незначительной, поскольку промышленность находилась в зачаточном состоянии и располагалась в портах на северо-западе страны. Рабочие, эксплуатируемые по максимуму, всегда являются благодатной почвой для принятия новых теорий и ожидания призывов к протестам  или восстаниям, так как повседневная жизнь приносит им невыносимые страдания. Рабочие были необразованными людьми, они были крестьянами, мигрировавшими в города и нашедшими там другой распорядок дня, другую одежду, но проблемы остались теми же, как и когда они работали на земле.

Наконец, существовала аполитичная и необразованная масса крестьянства, основа и мощь Китая на протяжении тысячелетий, являющаяся также благодатной почвой для любого, кто пообещал бы им найти  выход из бедности, тянущуюся из поколения в поколение.  Для этих крестьян горизонт жизни замыкался на дне сегодняшнем, а день считался удачным, если их не облагали новыми налогами.

У этих трёх групп  общим было только недовольство режимом, дворянством, и  постоянные жалобы на упадок в стране. Они изначально не могли создать единую национальную программу, поскольку как рабочие, так и крестьяне не знали, что представляет собой национальная программа, и им не хватало образования для её создания; имели место огромные различия между регионами: на юге у населения преобладала ненависть к англичанам, на севере страны – к японцам,  в Шанхае разговоры велись преимущественно о  заработной плате, в аграрных областях речь шла только об урожае, но что всех объединяло, так это – ненависть к режиму. Было очень трудно создать объединяющий все интересы проект, единственной возможностью было предложить  что-то общее для всех и позволить обстоятельствам внести соответствующие поправки. Доктор Сунь ЯтСен (1866-1925), мягкий по характеру, но революционер по своей сути, предложил  Три Национальных Принципа, которым  Китай должен следовать, чтобы выбраться  из сложившегося положения: первый этап – борьба против старой системы, затем этап воспитания населения на основе принципов демократии, но под управлением авторитарной власти, и, наконец, счастливый конец, финальный этап – демократия. Марксисты пришли к аналогичным выводам в отношении шагов, которые должны быть предприняты страной; марксисты говорят о революционной борьбе, коммунистическом правительстве,  социалистическом правительстве и, наконец, о своего рода, рае на земле. На практике подобные попытки застопориваются уже на втором этапе, когда новый президент становится диктатором.

Интеллектуальная жизнь Китая была также разрушена. Моральная и идеологическая опора страны в течение более 2000 лет, Конфуций, был свергнут. Два аспекта его учения не соответствовали изменениям страны: монархия как форма правления, и неравенство людей; возможно, они выражали тот же принцип: да будет князь князем, министр министром, отец отцом, а сын сыном. Интеллигенция пыталась найти решение в одном направлении, а студенты, уехавшие за рубеж, возвращались с теориями варваров: христианством, буддизмом, марксизмом.

Существовала еще одна проблема, характерная для истории Китая. Практически всеобщее невежество населения несовместимо с прогрессом страны, по крайней мере, в те времена, а невежество можно побороть, в первую очередь, через грамоту: если люди не могут ни читать, ни писать, проблема не имеет решения. Дело в том, что в Китае не существует “грамоты” в общепринятом понимании, поскольку китайская письменность основана не на буквах, а на иероглифах; не существует небольшого набора символов, используемого для отображения чистых звуков, из которых состоят с-л-о-в-а, каждое слово является новым символом. Символ имеет силу эстетического искусства каллиграфии, но является и огромным препятствием для распространения знаний; на протяжении веков, китайские литераторы составляли мизерный класс, и среди них были литераторы разных уровней, принадлежность к которым определялась количеством символов, которые знал эксперт (измеряемая в тысячах).  Была очевидна необходимость  упрощения и, естественно, в распоряжении находились  западные алфавиты. Но есть в китайском языке одна особенность – тон (высота звука), с которой произносится слог, несёт смысловую нагрузку. То есть, например, при произношении слога «па», с высоким или низким тоном, восходящим или нисходящим, один и тот же слог в китайском языке, в отличие от европейских языков, может представлять собой разные слова и иметь разное значение. Как следствие, западные алфавиты недостаточны для того, чтобы описать все нюансы китайского языка. Перед интеллигенцией стояла задача создать упрощенную версию письменности, основанную на речи, используемой большей частью населения, а не грамотными представителями элиты (так, чтобы все могли справиться с новым фиксированным вариантом). Собственно говоря, произошла литературная революция, позволившая после фиксирования нового письменного варианта китайского языка переводить произведения с европейских языков на китайский, предоставляя возможность их прочесть огромному количеству людей.

Эта литературная революция была подобной той, которую совершил Мартин Лютер в Германии с немецким языком: при наличии большого количества диалектов понимать друг друга было непросто, а объединить диалекты казалось невозможным. Лютер перевел на особую версию немецкого языка Библию – первую печатную книгу! – и, пользуясь своим личным влиянием, распространяя протестантизм и подчёркивая важность переведённого произведения, установил, таким образом, стандарт немецкого языка, называемый Hochdeutsch (Высокий немецкий), на котором сегодня говорят жители Швейцарии, Австрии и Ганновера, который мы слышим по радио, и которым пользуются для официального общения и на занятиях в университетах.

Одним из путей решения проблемы китайской письменности было бы использование латинского алфавита (возможно с добавлением некоторых символов) вместе с музыкальной пентограммой, что-то наподобие песенной партитуры, когда пишутся слова и ноты с указанием длительности и интенсивности их звучания при воспроизведении текста. Какой бы оригинальной ни казалась эта идея, она имеет ряд недостатков, наиболее серьёзный из них тот, что я не китаец, а китайцы нашли своё собственное решение проблемы, поэтому я не рассчитываю на то, что мое предложение будет иметь успех, и я благодаря ему останусь в памяти потомков.

3-Краткая история республики.

Легко говорить об истории, перечисляя события: в такой-то стране правил король, которого свергли в таком-то году по причине его несправедливого правления, на смену ему пришёл президент, предавший бывшую власть  позору, его сместили на следующий год; а между тем в стране появились революционеры, население безмерно страдало. Цель данного раздела, самая сложная часть статьи – объяснить, почему произошли именно те события, которые произошли, это – основная задача, которую я пытаюсь решить в данной серии статей.

С середины девятнадцатого века возникали  серьёзные и незначительные бунты против императорского режима. Наиболее важным из всех было тайпиньское восстание, подавленное в 1862 году с помощью европейцев. Но как правительство, возможно непреднамеренно, вело фактическую войну против собственного народа, моря его голодом, так и многие восстания вели войну на многих фронтах против правительства,  которое медленно и с помощью иностранных армий, ослабляло власть императора, пока  не наступил момент, когда достаточно оказалось одного толчка для свержения императора. Императором был 12-летний мальчик, Пу И, естественно страной не управляющий и вынужденный отречься от престола. Революционные силы 10 октября 1911 года провозгласили Китайскую Республику, и первым президентом стал образованный человек Сунь Ятсен, разработавший программу развития страны; он был избран президентом объединённой Ассамблеи, состоявшейся в Нанкине 1 января  1912 года.

Впоследствии стало ясно, что  Сунь Ятсен был идеологической душой революции, символом, но реальная власть находилась в руках генерала Юань Шикая, понудившего  императора отречься от власти. Случай в истории произошёл неординарный – Сунь  Ятсен решил уступить власть генералу, вместо объединения всех сил вокруг себя,  интеллигент оказался к власти неподготовленным. Юань Шикай был избран президентом в 1913 году, и сразу же проявил свои намерения: установление цензуры и подавление оппозиции, вскоре он провозгласил страну империей, а себя – императором, и страна вернулась бы к последним  годам правления династии Цин в воплощении новой династии Юань, если  бы новый император в 1916 году не умер.

Его смерть ускорили проблемы: правители и руководители многих регионов не признали власти центра, имея  замечательную возможность, подаренную судьбой, стать независимыми; гораздо меньше людей признали нового императора. Юань Шикай умер, оставив Китай в агонии, с одной стороны многие регионы были исторически объединены, а с другой стороны всех объединяла всеобщая ненависть к императору. С 1916 по 1927 годы в стране был период военных лидеров, неточный перевод, обозначающий  командиров местного значения, плохих региональных управленцев, находящихся в постоянных конфликтах с соседями и абсолютно отвергающих какую бы то ни было власть из центра.

 В те роковые годы страна раздробилась, а доктор Сунь Ятсен продолжал работать над  химерой объединения Китая под управлением достойного правительства. Он выезжал из страны, возвращался в зависимости от обстоятельств, посетил Англию и Соединенные Штаты, получив там свидетельство о рождении, дающее ему право называться  американцем и въезжать свободно в эту страну. В 1917 году он находится в южной провинции Гуандун и обращается за помощью к местным лидерам по вопросу претворения в жизнь проекта единого Китая. Он восстанавливает Гоминьдан (ГМД), политическую партию, основанную годами ранее и объявленную Юань Шикаем незаконной, так как император категорически неприемлемо относился к политическим партиям.

Считалось, что поездки доктора Сунь Ятсена за рубеж имели цель привлечь симпатии к  делу унификации страны, но на самом деле эти поездки служили для сбора денег для его осуществления; известно, что  революции без денег не бывает, и каждая полученная сумма  становилась обязательством перед приобретенной в  будущем властью. К 1919 году он потерял надежду на реализацию своих убеждений на практике и понял, что единственным способом объединить страну стало бы подчинение региональных  лидеров с помощью военной силы. Все страны понимали, что в этой мутной реке времени от Китая  можно получить выгоду, но недавний экспортер революций, СССР, взял на себя инициативу и в январе 1923 года подписал соглашение (Сунь Ятсен – Иоффе), по которому страна Советов предоставляла помощь и военные консультации (то есть оружие и военную подготовку) партии Гоминьдана, сформированной по образцу и подобию коммунистической партии Советского Союза, с вертикалью власти (то есть с её единоличием), организацией и дисциплиной. Парадокс заключается в том, что политические партии, борцы за демократию, могут функционировать только тогда, когда подчиняются авторитарной центральной власти, они могут проводить собрания, и формы могут быть разными, но они всегда подконтрольные. Я отношу этот факт как доказательство того, что PRI является реальной политической партией и на данном этапе имеет неплохие намерения.

С советской помощью силы Гоминьдана окрепли, и под её влиянием оказался север страны, такие важные города как Бейлин (Пекин).  Доктор умер в марте 1925 года от рака печени.  Умер мыслитель, интеллигент и идеалист, стремящийся к объединению Китая; на сцене доминировали прагматичные и хитрые личности, позволившие стране превратиться в лабораторию, в которой СССР мог применять на практике свои революционные тактики и загнать самую большую страну в мире в коммунистический тупик.

 Итак, прямым преемником после смерти  доктора стал его друг Чан Кайши, генерал, командовавший войсками Кантона, сформированными при содействии СССР. На Втором съезде ГМД в 1926 году шла борьба между правыми и левыми, некоторые хотели следовать западной модели развития,  других консультировали советники из СССР. Каждый раз, когда число коммунистов в ГМД превалировало, по указанию Сталина  они должны были вступать в эту партию, сохраняя при этом свое членство в Коммунистической партии Китая. Но интересы и тех и других сводились к  индустриализации и капитализации Китая по европейскому образцу. Чан Кайши следил за равновесием сил,  он женился на свояченице Сунь Ятсена и, таким образом, оказался причастным к семье крупных банкиров. Нечистый на руку Чан Кайши,  использовав  коммунистов для победы в Шанхае и других крупных городах на северо-востоке страны, решил избавиться от них наиболее приемлемым способом – убивая их.

История упоминает о периоде Нанкина (1927-1936), потому что именно этот город являлся столицей в вышеуказанные годы. В этой области на северо-востоке страны сконцентрировалась промышленность, финансовый капитал  и большая часть сельского хозяйства, так как данный регион находится у реки Янцзы. Все было бы хорошо для республики, если бы у власти был один генерал; но дело было в том, что правление ГМД тратило огромные усилия на борьбу с повсеместными беспорядками, пока континентальный Китай не столкнулся с проблемой Тайваня в 1949 году. На данном этапе существовало правительство с признанными полномочиями, и постепенно пересматриваются неравноправные договоры с целью отказа от них.

Проблемы с Японией начались ещё в 1895 году, и её влияние время от времени ощущалось на северо-восточном побережье: японские предприятия, провокации Японии, военные стычки. В 1931 году Маньчжурия, самый северный район Китая, который был яблоком раздора между Японией и Россией, приведший к войне между этими странами, находилась под контролем генерала Чжан Сюэляна, также не желающего подчиняться правительству Нанкина.  Он вёл переговоры с японцами, предпочтя путь послабления японцам их присутствию в регионе. Таким образом, Китай потерял около 1 млн. км2 земли с отличными  железнодорожными коммуникациями, подходящей для индустриализации. Китай заявил протест в Лигу Наций о том, что при создании республики  велось  достаточно дискуссий в Европе по поводу Маньчжурии, чтобы предвидеть возможность японского вторжения в эту область; Японии дали щелчок по носу, но дело осталось на том же уровне. На западе страны многие местные руководители объявили  о восстании, и, в итоге,  Чан Кайши оказался лишь номинальным  правителем Китая, отдавая себе отчёт, что во многих районах страны он не имел никакой власти и, понимая, что, первый этап прогресса страны, заявленный Сунь Ятсеном, продлевался и принимал наихудшую форму: борьба с врагом накалялась, поскольку враги были в собственном доме. Всё, что могло сделать его правительство – осуществлять борьбу и непрерывно сдавать позиции по отношению к оппозиционным силам,  китайским и иностранным, пока в 1949 году оно не было вывезено на Тайвань.

Япония не оставляла амбиций расширить свою территорию; природа обделила эту страну, разместив её на менее, чем 400.000 км2 на островах около территорий России и Китая, и такие трудолюбивые люди, как японцы должны были рано или поздно искать возможность увеличения своей территории; естественными целями были восточная часть России, Маньчжурия и Корея. Япония  реорганизовалась и модернизировалась гораздо раньше, чем другие азиатские страны; в конце девятнадцатого века в Японии уже была конституционная монархия, тяжелая промышленность, банковское дело, армия и император Мэйдзи, который смог своевременно выявить и удовлетворить потребности своего народа, а не жить в своё удовольствие и ублажать интересы дворянства: именно он предложил Японии конституцию, а не народ её вытребовал. Иными словами, Япония шла гораздо впереди и была сильнее  Китая; она уже победила другого гиганта, Россию, и настроилась на присвоение  территорий, в случае  необходимости с помощью хорошо обученной армии.

Япония вторглась в Маньчжурию и, стараясь  не действовать  агрессивными методами,  назначила в этом регионе марионеточное правительство во главе с бывшим императором Пу И. Территория Маньчжурии была достаточно большой, но человеческая жадность не имеет границ,  и Япония по-прежнему хотела получить ещё больший кус и начала прессинг  юга Китая; на всей протяжённости границы Маньчжурии и Китая возникали военные стычки и, наконец, в 1936 году официально разразилась война. Чан Кайши был занят борьбой с китайскими коммунистами, а не с японскими захватчиками; возможно, он проанализировал, что местные коммунисты могут быть поочерёдно уничтожены, но вместе с тем, война с Японией принесёт ему явное поражение. Среди китайцев, жаждущих войны с Японией не только из националистических побуждений, а и из своих собственных интересов, был правитель Маньчжурии Чжан Сюэлян, похитивший Чана, командующего операцией против местных военных лидеров в северной части Китая.  Чжан Сюэлян  был одним из этих военных лидеров, и хотел, чтобы власть из центра оказала ему помощь в борьбе против Японии, вместо того, чтобы охотиться за коммунистами по всей стране. 12 декабря 1936 года он похищает Чана и его окружение, и делает его своим пленником до принятия решения о его судьбе. Причиной похищения послужил политический мотив,  и мнения разделились: ГМД хотела спасти своего лидера, коммунисты хотели казнить его, противостоящие силы настаивали на диалоге, Чжан и его сторонники требовали немедленной казни. Жаждущие казни жаждали её из мести, жаждущие спасения считали, что  Китай без лидера оказался бы на краю катастрофы, которая была выгодна Японии; злейшим врагом Чан Кайши был Мао Цзедун (лидер коммунистов), а лучшим союзником была жена.

Из нерешительности спорщиков вывел Сталин, он произвёл простой расчет: если Чан Кайши убьют, то Китай ввергнется в пучину хаоса,  Япония укрепит свое присутствие в Маньчжурии и сможет продвинуться на юг (присоединяя китайские территории) или на север, к побережью СССР; поэтому Чан Кайши был полезнее живым, чем мёртвым. Сталин даёт указание Мао и китайским коммунистам уважать Чан Кайши, согласиться на перемирие с ним, и всем вместе атаковать Японию. Чан Кайши освободили, перемирие  между ГМД и коммунистической партией Китая было подписано, и Китай официально вступил в войну с Японией.

 С коммунистами или без них, Китай мало что мог противопоставить японским войскам, продвинувшимся на юг страны, завоевавшим крупные города, такие как Шанхай и Нанкин, предоставив Сталину возможность отдышаться перед борьбой со своим другим врагом, Гитлером. Чан Кайши и националисты отступали на юг, официально им помогали коммунисты, но без полного взаимопонимания с националистами. Чан Кайши видел, что подвластная ему  территория существенно уменьшилась, значительная часть Китая была оккупирована Японией, а другая часть находилась во власти различных местных лидеров. Война с Японией закончилась не в Китае, а в Хиросиме и Нагасаки; Япония в августе 1945 года подписала мировое соглашение без предварительных условий, Советский Союз контролировал  выход Японии из Маньчжурии и вывез всё найденное там промышленное оборудование, позволив китайским националистам (ГМД) и коммунистам бороться между собой в мирных условиях.

Во время войны с Японией, коммунисты осознали огромное значение того, что более 90% населения Китая составляли крестьяне: для них оно представляло огромный интерес,  потому что крестьян унижали веками поборами и нищетой, и они были плодородной почвой для посева семян борьбы против угнетателей, будь то император или ГМД. Коммунисты учились на советских марксистских принципах, проповедующих раз и навсегда, что революция  начинается с пролетариата, но решили начать её с крестьянства. После окончания войны с Японией на стороне коммунистов были  деревни и крестьянство, и Чан Кайши не видел возможности объединения Китая под руководством ГМД. В 1949 году националисты были изгнаны на Тайвань, Мао провозгласил Китай Народной Республикой, и старый режим прекратил своё существование.